Деякі релігійні аспекти скіфської ідеології

Abstract

Статья посвящена исследованию некоторых спорных вопросов скифской религиозной идеологии. Поводом к ее написанию послужило появление монографии Д. С. Раевского «Очерки идеологии скифо-сакских племен. Опыт реконструкции скифской мифологии», в которой впервые ставится вопрос о правомерности реконструкции скифской мифологии и религии как системы и о соотношении ее с религиозными системами иных индоиранских народов. В статье дается развернутый анализ некоторых положений этой работы, касающихся трактовки одного из основных источников по скифской религии — легенды о происхождении скифов и ее главных персонажей. С предложенной Д. С. Раевским трактовкой скифской легенды как архаического «мифа творения» вряд ли можно согласиться. По мифологическому содержанию это скорее этиологический миф, где космогонические мотивы представлены отраженным образом. Как генеалогическое предание скифская легенда прежде всего связана с социальным строем общества, являясь его идеологическим отображением. Вызывает возражение попытка прямого отождествления персонажей скифской и авестийской мифологии (Таргитая и Траэтаоны) и трактовка Таргитая как фигуры космического значения, одного из основных божеств скифского пантеона. Наряду с другими персонажами генеалогической легенды он относится к иному, более низкому иерархическому уровню, чем верховные божества пантеона. Наиболее перспективным представляется исследование соотношения образов Таргитая и Колаксая как двух типов первопредков, воплощавших различные функции царской идеологии. В образе Колаксая ярче воплощены черты общеиранского типа первого человека, тогда как Таргитай, если принять его отождествление с Гераклом, олицетворяет тип воина-царя, ставшего во главе мифической генеалогии скифов в «героическую эпоху» их истории. Существенный аспект работы — соотнесение скифской мифологической системы и социального устройства скифского общества с теорией трехфункциональной структуры индоевропейских мифов, разработанной Ж. Дюмезилем. Д. С. Раевский стремится доказать, что трехчленная схема была органически присуща скифской религиозной идеологии и составляла принадлежность не только мифических времен, но и реальной скифской действительности. Однако данные социальной терминологии и погребального обряда, привлекаемые для доказательства этого положения, представляют весьма скудный материал. В конечном же итоге выводы автора о значении трехчастных структур в идеологии и социальном строе скифского общества отличаются умеренностью, так как живучесть трехчленной схемы объясняется ее соотнесенностью с космической схемой, а в конкретно-историческом плане допускается смена трехчленной структуры двухчленной.