Феномен трансформации символов русской культуры в музыкальных образах Джона Крэнко (в свете концепции парадигмальных образов и символов эпох, цивилизаций и народов)

Abstract

В статье выявляются и объясняются факты трансформации литературных и иных образов одной национальной культуры в музыкальные образы культуры иной, культуры чуждой для данной национальной культуры, что довольно–таки остро ощущается, когда эти образы возвращаются на сцену той культуры, где они впервые появились. При этом автор касается проблемы герменевтики символического языка балета. Автор приходит к выводу, что образы романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» стали в опере Джона Крэнко символами иной культуры, пусть и общечеловеческой (хотя это и не общечеловеческая, а выдаваемая за таковую культура определённой цивилизации), но культуры иной, культуры не русской. И вполне естественно, что эти образы будут восприниматься как образы чуждой культуры.

У статті виявляються і пояснюються факти трансформації літературних та інших образів однієї національної культури в музикальні образи культури іншої, культури чужої для даної національної культури, що досить гостро відчувається, коли ці образи повертаються на сцену тієї культури, де вони вперше з’явилися. При цьому автор торкається проблеми герменевтики символічної мови балету. Автор приходить до висновку, що образи роману О.С. Пушкіна «Євгеній Онєгін» стали в опері Джона Кренко символами іншої культури, нехай і загальнолюдської (хоч це й не загальнолюдська, а видаваєма за таку культура певної цивілізації), але культури іншої, культури не руської. І цілком природно, що ці образи будуть сприйматися як образи чужої культури.

In the article facts of transformation of literary and others images of one national culture into musical images of an other culture, a culture alien to this national culture that rather keenly become aware when this images return to the stage of the culture where they appeared at first come to light and receive explanation. Thus the author touches upon the problem of the hermeneutics of ballet’s symbolic language. The author comes to the conclusion that the images of the A.S. Pushkin’s novel “Eugene Onegin” become the symbols of one of the other culture in the ballet of John Cranko, a culture common to all mankind as it is (though that is not a culture common to all mankind but issued for such culture a culture of the certain civilization), but of an other culture, the culture that is not Russian. And quite natural these images will be perceived as images of an alien culture.